Автор: triedunture
Ссылка на оригинал: triedunture.livejournal.com/464854.html
Переводчик: Sige
Бета: Grayson
Пейринг: Дживс/Вустер
Рейтинг: R
Жанр: флафф, романс
Саммари: что же делать молодому господину и его камердинеру, когда в квартире в разгар декабрьской стужи отключают отопление? :-)
Примечание переводчика: переведено в подарок на день рождения Фуфайке. И даже не так уж сильно запоздал подарочек! :-)

Посреди холодной декабрьской ночи данного конкретного Б. Вустера разбудило сочетание следующих факторов:
1. Вустеровские ноги от лодыжек до кончиков пальцев совершенно закоченели от стылого воздуха – и это несмотря на гору одеял, под которой я свернулся калачиком.
2. Вустеровский нос, отличающийся немалыми габаритами, превратился в подобие сосульки ввиду того, что находился снаружи вышеупомянутых одеял.
3. Окоченелость обеих окраин вустеровского тела вызвала неприятности в его центре – вся моя грациозная фигура тряслась от холода.
4. И, возможно, самая очевидная из причин пробуждения – настойчивый стук во входную дверь.

Я подумал было спросонья, что надо бы встать с кровати и узнать, что происходит – откуда в придачу к зверскому холоду взялся еще и весь этот гвалт, – но даже не успел вспомнить, куда я мог деть тапочки, как услышал шепот Дживса, отвечающего неожиданному визитеру. Разобрать приглушенные голоса мне так и не удалось, но обмен репликами продолжался всего несколько секунд – после чего дверь захлопнулась, и я скорее почувствовал, чем услышал легкие шаги Дживса по ковру в прихожей.

В обычных условиях я бы тут же благополучно заснул, прекрасно зная, что Дживс в своей безупречной манере разрешит любую проблему. Но вышеупомянутые пункты с первого по третий делали возвращение в сонное царство на законные восемь-девять часов весьма затруднительным. Особенно страдали голые ступни – они, наверное, уже посинели от холода. Я задумчиво ткнул пальцем правой ноги грелку, которую Дживс накануне вечером положил мне в постель – она была ледяной, как кувшин лимонного сквоша.

Нет, так не пойдет. Я выбрался из постели и трясущимися от холода руками нацепил халат, после чего сунул окоченевшие ноги в тапочки и вытащил из кровати арктически холодную грелку.

Сначала я решил сам наполнить эту чертову штуковину – но Дживс, который все равно проснулся на стук, мог бы, наверное, сделать это более эффективным способом, так что я решил пробраться по коридору к его берлоге и попросить о помощи. Вообще-то это не в моих привычках – ломиться в его комнату; я считаю, что должен предоставлять камердинеру право на уединение – личную территорию, как говорится. И все же – отчаянные времена толкают к отчаянным действиям, так что через несколько секунд я уже стучал в его дверь.

На появившемся в проеме Дживсе было два халата – серый поверх лилового. Я решил не обращать внимание на эту дикость – совершенно очевидно, что она была плодом моего все еще затуманенного сном воображения.

- Дживс, я вот тут подумал, не можешь ли ты… – Тут меня окатило ледяной волной, и я судорожно втянул носом воздух. Волосы на затылке и руках встали дыбом, по всему телу побежали мурашки, а изо рта вырвалось облачко пара.

- Дживс, у тебя в комнате настоящая морозилка! – воскликнул я.

- Да, сэр. – Его дыхание тоже выходило с паром – маленькое белое облачко повисло в воздухе и через несколько секунд растворилось. – Только что приходил ночной портье – сообщить, что система отопления вышла из строя, и этой ночью здание отапливаться не будет. – Дживс рассеянно потер руки. – Окна в моей комнате выходят на восток – и через них в помещение проник столь холодный воздух.

Ну вот что – так тоже не пойдет.

- Дживс, даже человек с такой стальной волей и безграничным терпением, как ты, не может провести ночь в холодильнике, правильно? – Я поманил его жестом в коридор. – Пойдем.

- Уверяю вас – мой дискомфорт еще не достиг максимальной степени. Но вы хотели, чтобы я набрал вам грелку? – Дживс со значением приподнял бровь и просмотрел на резиновый объект в моей руке.

- Да, хотел. – Я протянул ему бесполезную штуковину. – А как только нальешь – располагайся с ней в моей спальне.

Дживс еще сильнее вытянулся в струну, если такое вообще возможно. Наверное, виной тому была судорога в закоченевших мышцах спины.

- Сэр? – спросил он, и облачко морозного воздуха вновь вылетело из его рта, словно капсула для произнесенного слова.

Я откликнулся не сразу, сообразив, что мое предложение действительно было несколько необычным. Вряд ли многие мои приятели из клуба «Трутни» заботятся о комфорте своих камердинеров – и совершенно точно никто из них не стал бы великодушно предлагать слуге согреться в господской спальне. Но Дживс совсем не похож на остальных камердинеров – и это нельзя не понимать. За все годы, что он служил мне как личный джентльмен, я стал относиться к нему как к наставнику, союзнику и… да, пожалуй, даже другу. И если уж совсем начистоту – я предпочту быть безмозглым нанимателем, который позволяет слуге спать в своей постели, когда градусник за окном показывает минус десять, чем сказать в таких обстоятельствах: «Ну что ж, приятных снов! Надеюсь, ты не замерзнешь насмерть до утра». Так что я выпятил грудь и приготовился отстаивать свою позицию.

- В моей комнате тоже, прямо скажем, не жара, но все-таки немного потеплее, чем здесь. – Я обхватил себя закоченевшими руками и потопал ногами, чтобы хоть немного разогнать кровь. Выпяченная грудь, похоже, лишила меня последних запасов тепла. – И вообще, не хочу завтра обнаружить на твоем месте сосульку. Ну так что, ты идешь?

Дживс протиснулся мимо меня, словно корабль викингов с обледеневшими бортами.

- Полагаю, есть более разумное решение, сэр. Если вы позволите мне развести огонь в камине, мы сможем согреться в гостиной.

Я медленно прошаркал за Дживсом, подавляя мощный зевок. На напольных часах, стоявших в углу прихожей, было уже хорошо за полночь.

- Да, гостиная, пожалуй, подойдет, только мне бы не хотелось сидеть. Не знаю, как ты, а я бы предпочел лежачее положение.

- Посмотрим, что можно сделать, сэр. – И Дживс начал перемещаться по стылой квартире, словно зимний зефир. Он пробудил к жизни огонь в камине, налил мне горячего чаю, наполнил грелки, передвинул диван поближе к очагу и сложил на него стопку одеял и покрывало с моей кровати.

Я и глазом моргнуть не успел, как все уже было готово: уютное гнездышко напротив камина. Я отставил пустую чашку на пол и по указанию Дживса забрался на диван, плотно завернувшись в теплые одеяла и положив под бок горячие грелки. Вытянув ноги в сторону весело потрескивавшего огня, я вздохнул от счастья и откинулся на подушки.

И уже готов был снова заснуть, как вдруг заметил, что Дживс выскальзывает из комнаты.

- Дживс! – окликнул я его.

- Да, сэр? – Он задержался у выхода. Даже в нелепых халатах, надетых один поверх другого, он все равно умудрялся выглядеть воплощением профессионализма.

- Ты ведь не собираешься возвращаться к себе в комнату? – Я подвинулся, чтобы освободить место на диване. – Иди сюда, Дживс. Ни мне, ни тебе совершенно не обязательно мерзнуть.

Дживс какое-то мгновение колебался, после чего легко кашлянул.

- Мне бы не хотелось стеснять вас, сэр. Я не так сильно страдаю от холода, как другие.

- И все-таки я настаиваю. – Я отодвинул в сторону накрывавшие меня одеяла и приподнял руку – словно птица, зазывающая птенца под свое крылышко. – Иди же, Дживс.

Дживс, словно упрямый осел какой-нибудь королевской породы, не двигался с места.

Я вздохнул.

- Я опять начинаю мерзнуть – воздух очень холодный. Пожалуйста, иди наконец сюда, пока я не покрылся коркой льда!

Дживс осторожно скользнул в созданный мной кокон, и я тут же снова опустил одеяла. Диван явно была рассчитан на одного, а Дживс, с какой стороны ни посмотри, парень не маленький, так что меня изрядно вдавило в моего камердинера, когда он вытянулся рядом. Мои уши к этому моменту уже напоминали ледышки, и я накрыл нас с головой. В закрытых пещерах легче всего сохранять тепло – так считает Б. Вустер.

Наши тела плотно прижимались друг к другу, и я не смог удержаться, чтобы не завопить.

- Дживс, да ты же просто ледяной!

Я схватил его за руки и обнаружил, что они такие холодные, словно он только что вытащил их из сугроба. Я начал яростно их растирать, надеясь, что хоть немного согрею.

- В самом деле, сэр, не о чем беспокоиться. – Дживс попытался высвободиться из моего захвата, но не тут-то было. Живя на одной территории с человеком, обладающим такой же железной волей, как у тебя, неизбежно учишься стоять на своем в ситуациях, когда это действительно необходимо.

Вот и сейчас – я запросто проигнорировал его попытки освободиться.

- Чудо, что ты не замерз насмерть, Дживс! Подумай только, о чем бы стали шептаться люди у меня за спиной. «Да этот Вустер – наниматель почище Скруджа!»
Дживс даже не шевельнулся и ничего мне не ответил. Я продолжал свои попытки отогреть его, и через несколько минут воздух под одеялами начал потихоньку теплеть. Мои пальцы ожили и вернули себе способность шевелиться, и даже холод, исходивший от Дживса, начал слегка рассасываться. Еле заметное тепло – хоть и не поддающееся сравнению с жаром камина, – начало проступать сквозь его пижаму и халаты. Ощущение было очень приятным – и навевало здоровый сон. Я почувствовал, что руки у меня еле шевелятся, а глаза закрываются.

- Дживс, как ты думаешь, если я сейчас засну – это будет совсем недостойным поведением? – еле ворочая языком, пробормотал я ему в плечо.

- Нет, сэр. Если вы чувствуете себя комфортно, вам следует отдохнуть. – Прижатый к груди Дживса, я скорее ощутил вибрации, чем услышал звук его голоса.

- Ты ведь не вернешься в свою промерзшую комнату, правда? – сонно проговорил я. – Мне без тебя будет холодно.

Дживс кашлянул.

- Я останусь, сэр.

- Вот и молодец. – Я довольно вздохнул, обдав влажным дыханием внутреннюю поверхность одеяла, и позволил сну накрыть меня черным плащом (кажется, это одно из выражений Дживса).

Я снова проснулся, когда напольные часы в коридоре пробили три. В квартире было спокойно и тихо – ни единого звука, кроме шума ветра за окном. В первое мгновение, лежа под грудой одеял, я никак не мог сообразить, где я и почему рядом со мной спит еще кто-то. Но уже через несколько секунд паника улеглась, и сердце перестало колотиться, как бешеное, – я вспомнил про Дживса, диван и окончательную капитуляцию центрального отопления.

Высунувшись из накрывавших лицо одеял и пледов, я огляделся. От пламени в камине остались тлеющие угольки, и в комнату снова начал пробираться холод. Видимо, он меня и разбудил. Я снова повернулся к укутанному в одеяла Дживсу.

Похоже, что мы, пока спали, в поисках тепла подобрались друг к другу еще ближе. Ноги молодого господина были переплетены с ногами Дживса, а его рука обнимала меня за плечи. Лицо камердинера было расслабленным, темные брови и бледные губы утратили обычную строгость надутой лягушки. Иссиня-черные волосы растрепались – видимо, от моего ворочанья под одеялами. А самым привлекательным в этом зрелище были ресницы – они слегка трепетали, выдавая работу великого ума, запертого в стране снов. Я бы сказал, Дживс выглядел сейчас почти как простой смертный.

Я накинул одеяла обратно на голову, чтобы спасти вновь посиневший от холода нос, и опять пристроился в изгибе руки Дживса. Пока я ворочался, чтобы улечься поудобнее, Дживс обхватил меня за плечо еще крепче и с его губ сорвался неразборчивый звук – из тех, что можно услышать от больного ребенка во сне. Если бы его издал кто-то другой, я бы сказал, что это был всхлип. Но, конечно, камердинеры не всхлипывают.

Я смотрел на лицо Дживса при свете отблесков тлеющего пламени – они еле-еле пробивались сквозь ткань одеяла, и скрытые в тени черты едва можно было разглядеть. Дживс был погружен в глубокий сон, и его темные ресницы дрожали на алебастровых щеках, словно у какого-то мраморного бюста. То есть я не имею в виду, конечно, что у бюстов дрожат ресницы, – статую мне напоминали его четкие, словно высеченные в камне черты и выражение спокойного достоинства на лице. Возможно, мои мысли до сих пор бродили в зыбких водах сна – а может, я беспокоился, что Дживс все еще мерзнет, – но я осторожно протянул руку и провел пальцами по твердой линии его подбородка.

Дживс повернулся навстречу движению – словно кошка, что лениво подставляется под ласкающую руку, – и я почувствовал на запястье его влажное дыхание.

Похоже, сейчас самое время поделиться еще кое-какими сведениями. Вы, должно быть, помните, – я уже рассказывал о том, что Дживс отличается от всех остальных камердинеров и между нами сложились особенные отношения? Ну, что это не просто отношения слуги и господина? Это было всего парой страничек выше – если выскочило из головы, всегда можете вернуться и перечитать; я и сам так частенько делаю при чтении детективов Рекса Уэста – чтобы убедиться, что правильно понял все ключи к разгадке преступления.

Ну так вот – дело в том, что, когда я говорю о перерастании наших отношений в дружбу, я на самом деле выражаю на это надежду. На то, что они действительно переросли. И… Ну… В общем, если бы все зависело от меня – хоть на самом деле от меня ничего и не зависит, – мы бы и эту границу перешагнули. Дружбы то есть. К чему-то большему. К… проклятье – я иногда и сам не понимаю, что имею в виду, когда думаю об этом. Четко могу сказать только одно: я руководствовался не только рыцарским великодушием, когда предлагал Дживсу разделить со мной теплую постель. Не могу не признать – была в этом замешана и крошечная толика вустеровского эгоизма, желавшая чувствовать Дживса как можно ближе – и готовая использовать для этого любые предлоги.

Моя рука соскользнула с его подбородка.

Было ужасно, некрасиво и неправильно думать об этом – и я запретил себе подобные мысли, пока рука не успела пробраться по линии челюсти выше и зарыться в его волосы или легонько коснуться божественного лба. Я судорожно сжал ладонь в кулак и уронил руку в свободное пространство между моей и его грудью. Если уж говорить начистоту – я откровенно поддался слабости, когда заставил его лечь рядом. Слабости и полному идиотизму. Глаза начало щипать от неожиданно накрывшей меня волны стыда, и я поспешил их зажмурить.

- Прости меня, Дживс, – почти неслышно прошептал я в маленькую теплую пещерку под одеялами. Потершись все еще холодным носом о накрывающие нас складки, я твердо решил заснуть и держать свои проклятые руки при себе.

- М-м-м, – выдохнул Дживс и крепче сжал мои плечи – мне даже на секунду показалось, что он проснулся. Но нет – его глаза все еще были закрыты, а грудь мерно поднималась и опускалась в такт глубокому дыханию. Он подтянул меня ближе и прижал к груди – как прижимают любимую мягкую игрушку золотого детства. Помню, я и сам не расставался с замечательной пушистой ламой, когда еще был кучерявым мальчишкой в матросских костюмчиках. Кто знает – может, Дживс во сне вернулся в те блаженные времена и использует вустеровское тело в качестве любимого плюшевого мишки или тряпичной куклы?

В чем бы ни была причина, в результате я оказался в плотных дживсовых объятьях – обе его руки крепко меня обхватывали, а мой нос утыкался в его теплую грудь. Ноги же, с которых еще раньше слетели тапочки, так идеально наложились на его ноги, что я задумался – уж не созданы ли наши голени специально для подобного соединения? Меня бросило в жар – не только от того, что Дживс поделился со мной теплом своего тела; я вдыхал все составляющие его неповторимого запаха, и каждая была чудеснее и головокружительнее предыдущей: мятный бриллиантин, кедровый оттенок гардероба, чуть выдохшийся аромат лосьона после бритья, табак, свежесть чистой ткани халата, запах теплой кожи. Внешний мир перестал для меня существовать в это мгновение – был только Дживс и маленький участок тепла под одеялами.

И это было ужасно – потому что я знал: как только Дживс проснется и отпустит меня – все вернется на круги своя.

Я снова закрыл глаза и приказал себе, черт побери, заснуть. Но тут возникла проблема с руками, которые попали в ловушку между грудью Дживса и моей и могли совсем сплющиться, если я их не вытащу. Мне с трудом удалось осуществить операцию спасения – и тут же выяснилось, что теперь их некуда девать. Руки зависли над пространством, сформированным нашими телами, и я в конце концов решил, что единственное место, куда их можно положить, – это Дживс. Раз уж он сам держал меня – возможно, не случится ничего страшного, если я отвечу тем же – не злоупотребляя, естественно, помещением их на совсем уж неподобающие места.

В итоге левую руку я приземлил на бедро Дживса, которое, похоже, уже не было облачено в два халатных слоя – видимо, они сбились во сне куда-то в сторону, точно так же как мои тапочки, и в итоге моя рука легла на ткань фланелевой пижамы. Правую руку я просунул Дживсу под шею – в качестве заменителя подушки, и поместил ладонь ему на плечо. Теперь мы с ним были похожи на парочку осьминогов, зацепившихся друг за друга всеми конечностями. Снова примостив голову на дживсову грудь, я издал тихий вздох.

Но не думайте, что в душе у меня при этом пели птицы, – на самом деле я чувствовал себя ужасно. Невозможно было радоваться сложившимся обстоятельствам – не дай бог возникнет некая нежелательная физическая реакция… Прошу прощения у женской части аудитории, которая, возможно, не столь осведомлена в устройстве мужской анатомии, за то, что не выражаюсь яснее, – но, в конце концов, об этом вам должна была рассказывать няня или матушка, так? Одним словом, мне приходилось думать о самых неприятных вещах в жизни вроде обедов с тетушками или прогулках в сельской местности с Мэделин Бассет. Я даже не мог позволить себе заснуть – слишком велика была опасность во время сна выпустить на свободу бушевавшие внутри страсти.

В итоге, впрочем, выяснилось, что беспокоиться мне следовало вовсе не о себе.

Дживс издал еще один вздох – прямо мне в ухо, и по всему его телу, от пяток до макушки, прошла волна. Он пробормотал что-то вроде «а-а-ах» или, может, «о-о-ох» мне в щеку и еще крепче обхватил меня, впиваясь пальцами в плечо и ниже пояса. Теперь мы были прижаты друг к другу настолько плотно, что я не мог не заметить, как в меня упирается определенная часть его анатомии – чертовски твердая (а я еще так беспокоился о состоянии своей собственной!).

Я не знал, что делать, да и в любом случае – Дживс был выше меня ростом и обладал более плотным телосложением, значительно превосходя в мышечной массе. Любое сопротивление, даже если бы мне захотелось его оказать, было бы, скорее всего, совершенно бесполезным. К тому же то, как Дживс вжимался в мое бедро, и вовсе превратило меня в безвольную желеобразную массу.

Я собрал все оставшиеся силы и вытянул шею, чтобы взглянуть на его затененное лицо. Глаза Дживса были закрыты. Все еще спит – и мечтает о какой-нибудь красотке. Может быть, о старлетке из модного театрального шоу. А я – я должен держать рот на замке. Вцепившись в пижаму Дживса, я рассмотрел варианты дальнейшего развития событий. Основных было два: я могу позволить Дживсу тереться о меня – что, скорее всего, приведет к тому, что очень скоро я почувствую на своей ноге теплую влагу излившегося удовольствия; либо я открою рот и, громко сказав: «Эй, Дживс!», разбужу его. Оба варианта имели свои плюсы и минусы, но проклятый кодекс чести заставил меня выбрать второй. Настоящий джентльмен никогда не позволит подобным событиям разворачиваться дальше, если второй их участник не находится в трезвом уме и твердой памяти.

И как бы мне ни было тяжело, я склонился к его уху и произнес: «Эй, Дживс!» Фраза получилась немного писклявой – и не возымела на камердинера никакого эффекта, если не считать еще одного хриплого стона. Пришлось сказать ее еще раз – совсем громко.

Глаза его распахнулись, и он посмотрел на меня в темноте, под одеялами, продолжая медленно тереться бедрами о мою ногу.

- Да? – прошептал он.

- Ты спишь, Дживс, – выговорил я надтреснутым голосом.

- Да, – пробормотал он, после чего склонил голову и прижался губами к моему горлу, эффективно заглушая все протесты. Я слышал о том, чтобы люди ходили и даже говорили во сне (тот же Джинджер в школьной спальне постоянно бормотал что-то о креветках), но вот чтобы заниматься любовью во сне – конечно, именно Дживсу нужно было оказаться единственным в мире способным на это парнем.

Глаза мои защипало. Губы Дживса так сладко скользили по коже – и мне физически было больно его останавливать. Но я запустил пальцы в мягкие волосы на его затылке и нежно потянул.

- Дживс, пожалуйста! Ты должен прекратить.

Он отнял губы от горла – только чтобы нежно коснуться ими щеки.

- Должен? – выдохнул он. – Ты так восхитительно пахнешь.

Я больше не в силах был выносить эту муку. Вцепившись крепче в темные волосы, я дернул как следует – и оторвал его от меня.

- Дживс! Остановись!

И тут же сонная расслабленность покинула тело Дживса, сменившись холодной скованностью. Он моргнул пару раз, и взгляд его, прояснившись, наполнился смертельным ужасом. Я отпустил наконец его волосы, чтобы смахнуть со щеки непрошеную слезу.

- О, боже, – выговорил Дживс.

- Ты спал, Дживс, – хрипло сказал я.

- О, боже, – повторил он. Кажется, это был первый раз, когда Дживс не мог найти слов. – Сэр, я…

- Ты ни в чем не виноват. Разве можно отвечать за то, что делаешь, когда находишься в объятьях… как там его? Мидаса? Морфея? – Я вытер рукавом влажное лицо – и наверняка представлял собой при этом совершенно жалкое зрелище, но пытался говорить легко и непринужденно. Я совсем не хотел – ради благополучия Дживса – чтобы между нами возникла какая-то неловкость.

- Сэр, что я… Я сделал вам больно, сэр? – Дживс опустил руки мне на грудь, словно хотел ощупать на предмет физических повреждений. Но я страдал только от одной раны – ужасной тоски по его теплым объятьям.

- Со мной все в порядке, Дживс. Совершенно не пострадал, уверяю тебя, - проговорил я, запинаясь на каждом слоге.

Дживс пристально смотрел на меня широко раскрытыми, поблескивающими в отсвете умирающего пламени глазами.

- Я бы совершил что угодно, чтобы загладить вину, сэр. Я прекрасно понимаю ваши расстроенные чувства – и если могу сказать или сделать что-нибудь, чтобы исправить…

Я махнул рукой в тесном пространстве под одеялами.

- Тебе не за что просить прощения, Дживс. Я не могу обвинять тебя в том, что такой холодной ночью тебе захотелось во сне обнять симпатичную девицу…

- Сэр? – Дживс недоуменно наморщил лоб.

- Ну… твой сон. Наверняка ведь в нем фигурировала какая-нибудь счастливая красотка – вот и все, что я хотел сказать, – запинаясь, объяснил я. Я чувствовал, что мне нужно срочно что-то сделать со следами. Запутать, вот! Увести разговор от опасной темы. – Я и сам частенько мечтаю во сне обо всяких хористках. Да, Дживс, совершенно ничего постыдного нет в том, чтобы видеть такие сны, вот. – Я хотел, чтобы мой тон был воздушным, как летний бриз, но он больше напоминал идущий ко дну камень.

Еще одна горячая слеза поползла по щеке, и прежде чем я успел вытереть лицо рукавом или одеялом, Дживс поймал ее подушечкой пальца и смахнул, словно пылинку. Растерев жидкость большим и указательным пальцами, он посмотрел на меня странным взглядом.

- Сэр, вы плачете.

Я хотел было выдавить из себя улыбку и разразиться веселым смехом, но тут горло мне сдавило так, что я предпочел зарыться носом в подушку. У меня было две возможности – и выбрав из них вторую, более сложную, я теперь потеряю все – даже не получив хотя бы несколько мгновений в объятьях Дживса. Вы ведь понимаете – от Дживса ничто не может укрыться. Теперь он использует всю силу своего могучего интеллекта, чтобы раскрыть правду рано или поздно – и тайне Бертрама У. Вустера придет конец. Лучше уж прямо сейчас выложить все начистоту.

На мое плечо очень мягко опустилась теплая ладонь.

- Вы должны быть со мной откровенны, сэр. Если вы…

- Я люблю тебя! – выкрикнул я в подушку, одновременно с Дживсом, который в тот же момент договорил: – Знаете, что я люблю вас.

В спектаклях бывают такие моменты, когда у всех персонажей неожиданно падает с глаз пелена – и все выясняется буквально за считанные мгновения.

Это был не тот случай. То есть как это?

- Ты – что? – спросил я.

- Любите? – спросил Дживс.

- Что? Когда? – потребовал я ответа.

- О, сэр… Я думал…

И так мы несколько минут перебивали друг друга, пока наконец не выяснили следующее: Дживс решил, что выдал себя во сне – дал понять, что мечтает обо мне, – и когда проснулся, испугался, что тайна его раскрыта. Что же касается меня – вы и так знаете, что я думал, – об этом я и поведал Дживсу. Он испытал такое облегчение, что, осмелюсь сказать, совсем забылся и снова меня обнял – обхватывая большими, надежными руками мой затылок и прижимая к себе. Я с неменьшим энтузиазмом вернул объятья – и мы за считанные секунды вернулись в позицию переплетенных осьминогов.

- Так ты видел меня во сне? – спросил я, утыкаясь в теплую кожу его шеи.

- Да, сэр, – признался Дживс. – Во сне я был вмороженным в лед ископаемым – и ваш поцелуй вернул меня к жизни. – Он резко опустил голову, чтобы не встречаться со мной взглядом. – Совершенно нереальная ситуация, конечно же.

- Да нет, Дживс, не такая уж и нереальная. – И я прижался к его губам, которые тут же с щемящей нежностью ответили на прикосновение. Из неуверенного поцелуй очень быстро превратился в страстный, и наше не самое свежее со сна дыхание смешалось в узком пространстве под одеялами (что, по идее, должно было отталкивать – но не отталкивало), а температура взлетела до небывалых высот. Лоб, ладони, грудь – я весь мгновенно покрылся потом.

- Дживс, – тихо окликнул я, словно боясь разрушить наложенные чары. – Что-то мне стало жарко. Может, мы…

Он тут же начал стягивать с моего плеча пижаму – словно забыл, что можно расстегнуть пуговицы. Я тоже принялся избавлять его от болтающихся рукавов халата, но на ограниченном пространстве кушетки это было не так-то просто осуществить. Если честно, я был поражен. По поведению моих приятелей в «Трутнях» я знал, что любовь может превращать человека в безвольного идиота, но понятия не имел, что она оказывает схожее воздействие и на двигательные способности. Даже Дживс – воплощенная элегантность в любой, даже самой сложной ситуации, - и тот превратился чуть ли не в неуклюжего подростка.

Я оставил попытки раздевания и обхватил дрожащими конечностями бедра Дживса – таким образом, что теперь наши интимные области, так и не избавившиеся от одежды, вступили в необыкновенно приятный контакт. Это было совершенно волшебно, даже несмотря на разделяющую нас пижамную ткань.

- Мне бы очень хотелось, Дживс, – шепнул я во впадину его горла, – чтобы ты продолжил
то, чем занимался во сне. Пожалуйста! Это было так приятно!

Изо всех сил пытаясь не раздавить меня в лепешку, Дживс умудрился выговорить:

- Но мне хотелось бы доставить вам удовольствие, сэр. Мои руки, рот – все ваше. Только скажите, что вы предпочитаете, и я постараюсь довести вас до пика наслаждения.

Я еще сильнее вжался в Дживса, отчаянно наращивая темп движений.

- Того, что ты сейчас делаешь, более чем достаточно. Просто… о, господи, еще!

И в этот момент я впервые в жизни увидел, как с лица Дживса слетает выражение надутой лягушки. Издав звериный рык, он подмял меня под себя, одеяла и покрывало разлетелись с дивана в разные стороны, и мою разгоряченную кожу окатило освежающей прохладой.

Дживс раскачивался, двигался сверху, и это было…

Ну как мне найти слова, чтобы рассказать вам – никогда этого не испытывавшим? Конечно, я чувствовал силу – в широком развороте его плеч, бугрящихся мускулами. Я видел страсть – на его красивом лице; в том, как отчаянно были зажмурены его глаза. Я слышал его запах, ощущал жар тела, – и мое затуманенное сознание не могло избавиться от чувства нереальности происходящего. Это чувство заставляло меня смотреть во все глаза на каждое движение Дживса – а то вдруг все в итоге окажется сном?

- Это ведь не сон, Дживс? – прошептал я, выгибаясь под ним дугой.

- Если это сон – я отказываюсь просыпаться, сэр. – И он снова впился мне в губы обжигающим поцелуем.

Наверное, тех, кто знает Дживса исключительно как камердинера Вустера, могло бы шокировать подобное скандальное поведение. Я же, как человек достаточно далеко продвинувшийся в изучении подвида Дживсов, ничуть не удивился тому, что в делах любовных он оказался не меньшим виртуозом, чем во всех остальных областях. Мы словно играли по нотам: каждое мое прикосновение рождало волшебные звуки, и на каждое движение он отвечал своим – в унисон.

Я блаженно прикрыл глаза и пожелал, чтобы это продолжалось вечно. Но, естественно, мое желание было неосуществимым – хотя бы из-за того, что отдельные части организма неизбежно натрутся.

Я достиг финиша первым – изо всех сил вцепился в сильные плечи Дживса, запрокинул голову на подлокотник дивана и последний раз поднял бедра, вжимаясь в его бесподобное тело. На возвращение с небес на землю у меня ушло несколько блаженных минут – после чего я наконец заметил, что дышу, словно загнанная лошадь, а свидетельство желания Дживса все еще упирается мне в ногу.

Но Дживс не делал никаких движений, чтобы достичь разрядки. Он просто держал меня в своих объятьях – и я никогда еще не видел в его взгляде столько нежности. Слабый свет уличных огней, проникавший сквозь занавески, падал на гордое лицо, придавая ему сходство с прекрасной статуей.

- Прости, Дживс, мне ужасно стыдно, – выговорил я, еще не окончательно придя в себя. – Я был редкостным эгоистом – не дал тебе ни одного шанса меня догнать.

- Не нужно извиняться, сэр. Я получил большое удовольствие от открывшегося мне зрелища. – Его бедра еле заметно дернулись, и Дживс, вздохнув от сдерживаемого удовольствия, смежил веки. – Можно, сэр? – попросил он, снова открывая глаза.

Я провел босой ступней по его лодыжке – и они опять закрылись.

- Продолжай. – Надеюсь, мой голос прозвучал, как соблазнительное мурлыканье.

И Дживс снова начал двигаться к собственному пику – неторопливо и энергично. Мои пижамные штаны были влажными и прилипали к коже, но это небольшое неудобство стоило терпеть ради того, чтобы слышать звук наращиваемой Дживсом скорости. Широко распахнув глаза, он устремил на меня взгляд – и я почувствовал, как с лица сползает дурацкая улыбка. Нет, он не начал лить слезы – ничего подобного, – но в этих окнах души можно было увидеть, что для Дживса это – Оно. То Самое. Настоящее. Единственное и Неповторимое.

- Да, – мгновенно откликнулся я. – О, да, Дживс. – Проведя руками по густым черным волосам, я взял его лицо в свои ладони. – Я чувствую то же самое.

Он уткнулся в меня лбом и выдохнул в мой открытый рот:

- О, сэр!

Он дернулся последний раз – и я был вознагражден ощущением теплой влаги в районе низа живота. В высшей степени порочное и чертовски приятное чувство.

Обессиленные, мы лежали, обнявшись, в разворошенной куче одеял, подушек и одежды – и были не в состоянии даже шевельнуться. Я чувствовал, как потрясающая грудь Дживса ходит ходуном, и лениво водил пальцами по его шее.

И пока Дживс пытался выровнять дыхание, я задумался, возможно ли сделать так, чтобы отопление в нашей квартире было постоянно выведено из строя – чтобы я мог проводить каждую ночь, уютно свернувшись рядом с Дживсом в гнездышке из одеял, делясь теплом и сонно касаясь друг друга.

Я улыбнулся и решил, что это не так уж сложно устроить.

К списку фанфиков