Прежде чем начать процедуру омовения, Берти нужно было снять повязку с торса Дживса. Свежие, заранее приготовленные бинты и вата лежали на комоде. «Хорошо, - решил Берти, - потом я снова перевяжу его». Теперь на пути к цели была только пижама Дживса.
- Это я сниму, ладно? – непринужденным тоном спросил Берти, словно снятие пижамных штанов камердинеров входит в распорядок дня молодых господ. Он боялся, что Дживс начнет протестовать и попытается заняться этим самостоятельно – подобное усилие может просто добить его. К тому же Берти не хотел смущать Дживса еще больше. Быстро встав на колени, он стащил фланелевые пижамные штаны с ног Дживса. Тот не произнес ни слова, по-прежнему опираясь руками на кровать и вцепившись в лежавшие на ней полотенца и покрывало. Взгляд его был неподвижно устремлен в дальний угол комнаты. Прежде чем двигаться дальше, Берти накрыл колени Дживса простыней и быстро окинул взглядом его фигуру, отмечая, что шов выглядит крепким и чистым, а рана не покраснела. Похоже, заживление шло вполне успешно – большой и страшный синяк, конечно, никуда не делся, но инфекции явно не было. Берти вздохнул с облегчением и поднялся на ноги.
Дживс почему-то казался меньше, без своей отглаженной одежды и тщательно уложенных волос. Его руки и ноги были такими же стройными и ладными, как раньше, плечи — такими же широкими, голова все так же выдавалась назад под тяжестью неподражаемого интеллекта. И все же Берти ясно видел, что он утратил черты, которые делали Дживса Дживсом. Возможно, это произошло из-за истощения: Дживс словно пошатнулся изнутри и уменьшился, приблизившись в масштабе к простому смертному.
Берти потряс головой, пытаясь избавиться от мрачных мыслей.
- Прости, Дживс. – Он снова намочил губку и выжал почти насухо. – Мы мигом закончим.
Берти прополз на коленях по кровати, чтобы встать за спиной у Дживса, и провел губкой по затылку, убирая оттуда кусочки приставшей земли. В той подворотне действительно было ужасно грязно. Берти сполоснул губку в теплой воде и снова выжал.
Дживс, должно быть, размышлял над тем, чем заполнить неловкое молчание, которое сопровождало импровизированное купание. Он указал подбородком на вазу с нарциссами на прикроватном столике.
- Это моя сестра принесла цветы, сэр?
- Да, она. – Берти провел губкой по плечам Дживса и снова опустил ее в воду. – Миленькие, правда?
Дживс коротко, величаво фыркнул. Что-то вроде «Пф-ф».
- В каком смысле «Пф-ф», Дживс? – спросил Берти, продолжая мыть широкую спину.
- В этом году моя сестра подарила мне нарциссы на день рожденья, и я был вынужден сказать ей, что это мои любимые цветы, хотя на самом деле я не чувствую к ним особого расположения. Чересчур легкомысленный вид. – Дживс послушно наклонил голову в сторону, когда Берти мыл за ушами.
- Ну надо же! Ты соврал бедняжке Кэтрин?
- Только чтобы не ранить ее чувства, сэр.
Берти понимающе хмыкнул и начал мыть губкой бока, тщательно следя за тем, чтобы не касаться шва, как и говорила миссис Феннавив.
- Так у тебя есть любимый цветок или они вообще тебя раздражают?
Дживс ответил не сразу.
- Я никогда об этом не думал, сэр. – Казалось, он сам удивлен.
- Ну, если ты в ближайшем будущем найдешь ответ на этот вопрос, сообщи молодому господину – я немедленно заменю нарциссы чем-нибудь другим.
- Спасибо, сэр. Но тех чувств, которые призван выразить этот букет, мне вполне достаточно.
В наступившей тишине Берти водил губкой по рукам Дживса, по упругим мускулам, сухожилиям, по теплой бледной коже. Берти смотрел на капли воды и появляющуюся от них гусиную кожу. Дживс в свою очередь занялся тем, что попытался разгладить простыни, на которых сидел, – словно ему тоже нужно было занятие, чтобы отвлечься. Проведя рукой по постели, он наткнулся на кусок белой шелковой ткани, поднял и поднес к глазам.
- Сэр, – сказал он, – это не ваш платок?
- Ох, Боже мой. – Берти взял долго отсутствовавший предмет из протянутой руки Дживса. – Я, наверное, уронил его, когда тебя укладывали в постель. На минуту достал, чтобы вытереть грязь с… – Он нахмурился и замолчал - воспоминание было неприятное. – Ну, спасибо, что вернул его мне, Дживс. Я все думал – куда он делся?
- Я рад, что он теперь у вас, сэр, – сказал Дживс, повернув голову и глядя через плечо, как Берти складывает платок в аккуратный квадрат и прячет его в нагрудный карман. – Если в доме провести надлежащую уборку, то больше ничего не потеряется. Могу я спросить, когда «Ганимед» пришлет замену?...
- Нет, Дживс, не можешь, – резко ответил Берти. Он с силой плюхнул губку в воду и снова начал мыть спину Дживса. – Мне не нужен другой камердинер. Мне сейчас не нужна никакая помощь: в ближайшее время я не собираюсь одеваться и выходить ни в театр, ни в клуб.
- Почему, сэр? – Дживс еще сильнее повернул шею, чтобы встретиться с Берти глазами.
- Потому что сейчас мое место здесь, Дживс. Ты бы сделал для меня то же самое, разве нет? – Берти водил губкой по лопаткам Дживса вперед и назад, вперед и назад, и словно под гипнозом наблюдал, как двигается кожа.
- Сэр, медсестра заботится обо мне. Отец поддерживает меня. Он и моя сестра вполне могут выполнить любые процедуры, в которых я нуждаюсь. – Дживс медленно, осторожно повернулся и поймал руку Берти с губкой на своем локте. – Вам не нужно ухаживать за мной, сэр. Для меня здесь созданы все условия. А вот ваше состояние меня беспокоит.
Берти уставился на покрывало и вцепился пальцами в мягкую губку. Несколько капель воды упало на белую ткань и растеклось по ней серыми пятнами. Берти попытался унять сбившееся дыхание и грохот сердцебиения.
Дживс словно почувствовал это и вопросительно поднял брови.
- Он же знает где мы, Дживс, – прошептал Берти. – Визитки в бумажнике, он знает.
- Сэр?
- Я… я, конечно, не какой-нибудь там громадный телохранитель, ничего подобного, – произнес Берти с дрожащим смешком в голосе, – но буду чувствовать себя в сто раз комфортнее, не выходя пока никуда из дома. Кто знает, что будет, Дживс, если он…
- Сэр. – Дживс коснулся подбородка Берти кончиками пальцев и мягко поднял его. – Он не вернется.
- Откуда тебе знать?...
- Он. Не. Вернется. – Дживс говорил так убежденно, с таким напором, что Берти уверился - тот знает что-то, какую-то тайную причину, по которой грабитель с пистолетом никогда не сможет приблизиться к комнатам в Беркли. Ведь раз Дживс так говорит, то это может быть только правдой, разве нет?
Берти сглотнул и отвел глаза. Пару дней назад он поверил бы в любые слова незыблемой скалы, которой был Дживс, но сейчас? Теперь все вызывало сомнение.
- Ты недавно вытащил визитки из моего бумажника, Дживс? Может быть, хотел заменить их на новые?
- Ну, сэр…
- Ты эксперт по привычкам грабителей? Или можешь с абсолютной точностью сказать, что было в том бумажнике?
- Сэр, я только говорю…
- У тебя есть какая-то причина верить, – почти срываясь на визг, продолжал Берти, – что незнакомец, который выстрелил в тебя безо всякой причины, не настолько сумасшедший, чтобы прийти за тобой во второй раз?
Дживс убрал руку с подбородка Берти и тихо, обреченно вздохнул.
- Нет, сэр. Думаю, нет.
- Тогда как ты можешь обещать такие вещи? Я не ребенок, Дживс. – Берти сжал зубы, чтобы не расплакаться. – Я прекрасно понимаю, какая ответственность сейчас лежит на каждом из нас: ты должен выздороветь, а я позаботиться о твоей безопасности.
- Но, сэр, вы же не можете остаться в квартире навсегда. Когда-нибудь вам придется снова выйти в свет. – Дживс забрал почти насухо выжатую губку из рук Берти и положил ее обратно в таз. – Вам нужно продолжать жить своей жизнью, сэр.
Берти сердито и невесело усмехнулся:
- Очень мило с твоей стороны называть мое бессмысленное существование жизнью. – Он потряс головой, не позволив Дживсу, готовому запротестовать, произнести ни слова. – А теперь еще нужно подумать о миссис Феннавив и твоем отце. Пока они здесь, они тоже в опасности.
- Если вы так уверены, что мы в опасности, сэр, то, может быть, стоит связаться с полицией? – спросил Дживс.
Берти пожал плечами:
- Думаешь, они правда поставят охранника перед дверью или типа того? Скорее всего, просто решат, что бесполезно охранять идиота, который хранит визитки в бумажнике.
- Если преступление, как уверила меня миссис Феннавив, носит серийный характер, то власти наверняка готовы использовать любые средства, чтобы раскрыть его. – Дживс пошевелился, и на секунду Берти показалось, что камердинер хочет похлопать его по влажной руке. Глупость, конечно. – Вам не нужно справляться с этим в одиночку, сэр. Попросите о помощи – это вовсе не проявление слабости.
Берти облизал пересохшие губы. Наконец он смог сказать:
- Спасибо, Дживс. – Он заставил себя вдохнуть. – Теперь, когда ты снова присоединился к живым, инспектор наверняка захочет поговорить с тобой. Я позвоню ему.
- Хорошая мысль, сэр, хотя не думаю, что смогу оказать полиции сколь-нибудь значимую помощь. – Дживс развернулся, глядя перед собой, и Берти вновь взялся за губку и омовение камердинера. – Я не слишком ясно помню тот день. Точно могу восстановить в памяти, как мы выходили из квартиры, а потом все как в тумане.
- Да. – Берти с трудом сглотнул. – Со мной то же самое. – Он, конечно, недоговаривал: казалось, в памяти Берти вообще ничего не осталось, кроме воспоминания о нападении. Ничего, что могло помочь следствию, вроде цвета волос нападавшего, он не помнил, зато его преследовало множество бесполезных деталей: например угол, под которым локоть Дживса был прижат к мостовой. День за днем, что бы он ни делал, жуткие образы стояли у него перед глазами, и он никак не мог предугадать их появление. И когда он думал об этом, становилось только хуже. Даже сейчас события того ужасного утра не оставляли его. Он почувствовал укол зависти к Дживсу, который не помнит тот день так четко.
Сменить тему: вот верное решение. Это пойдет на пользу не только Дживсу, но и самому Берти.
- Скажи-ка, Дживс, – спросил он, продолжая мыть его спину, – когда ты обычно моешься? Что-то я не слышал, чтобы ты плескался в гостевой ванной.
- Я принимаю контрастный душ рано утром, сэр, – ответил Дживс. – Моюсь горячей водой, а споласкиваюсь холодной, – по-моему, очень освежает.
- Рано утром – это когда?
- Я обычно встаю в пять утра, чтобы одеться и привести себя в порядок.
- Господи Боже! – На мгновение Берти остановился, чтобы полюбоваться плечами Дживса. Как, черт возьми, у кого-то вообще может получиться встать так рано? – Дживс, ты тут, наверное, с ума сходишь из-за того, что вынужден целыми днями валяться в кровати, если привык к такому режиму.
Дживс коротко кивнул:
- Должен признаться, настоящее положение раздражает меня более обычного.
Ну разумеется. Берти прикусил губу, содрогаясь от четкого воспоминания о том, каким Дживс стал после укола морфина. Он был совершенно невменяем, говоря медицинским языком. Тот странный разговор о воображаемой смерти Дживса все еще крутился у Берти в голове. Конечно, под воздействием болеутоляющего кто угодно может наговорить ерунды, – Берти, например, после того, как дантист дал ему вдохнуть морфина, а потом вырвал зуб, утверждал, что он Соломон.
Но слова Дживса словно въелись в него. Невозмутимо продолжая омовение своего камердинера, Берти спросил:
- Дживс, почему ты решил, что не попадешь в рай, когда покинешь этот мир?
Спина Дживса под руками Берти напряглась.
- Сэр?
- Ты говорил об этом. В бреду.
Дживс быстро глянул на Берти через плечо.
- Я, наверное, наговорил множество нелепых вещей тогда, сэр?
- Ну, наверное. Но ты говорил абсолютно уверенно. Как может человек, который приносит в жизнь ближних только хорошее, говорить такое?
Дживс опустил голову и тяжело вздохнул.
- Я не могу сказать, сэр.
Берти пожевал нижнюю губу и прошелся губкой по предплечью Дживса.
- Ни за что не поверю, что ты не найдешь покоя в райских кущах – в очень, очень отдаленном будущем, конечно. Надо сказать, я понял в последние дни, что совсем тебя не знаю. Я имею в виду: больно сознавать, что все это время я жил с незнакомцем. Если ты сделал что-то, Дживс, что-то, чего стыдишься…
- Я правда не могу сказать вам, сэр.
- …мне все равно, - мягко закончил Берти. – Что бы это ни было, я уверен, что бесчисленные хорошие дела давно стерли запись об этом из твоей хартии. Тебе просто нет равных, Дживс.
- Да, сэр, – тихо ответил Дживс. – Как скажете, сэр.
- Если есть какой-нибудь груз, который лежит на твоей безукоризненной груди, ты можешь смело поделиться со мной.
- Спасибо, сэр. – Дживс не возражал, когда Берти принялся мыть вышеозначенную грудь. – Если бы мне было что рассказать, я был бы рад, что есть кто-то, готовый слушать.
Берти удовлетворенно кивнул своим мыслям.
- Я так и знал, что ты не мог сделать ничего достойного адского пламени. Разумеется.
Повисло короткое, прямо таки осязаемое молчание, во время которого Берти скользнул рукой по боку Дживса, чтобы вымыть его живот.
- Это не из-за того, что я сделал. – Дживс произнес это так тихо, что Берти пришлось практически прижаться к нему, чтобы услышать, что он говорит.
- Э-э, а что тогда, Дживс?
- Это не из-за того, что я сделал, – повторил Дживс, – а из-за того, кто я.
- Что? – Берти наморщил нос, теряя нить разговора. – Не понимаю. И кто же ты, Дживс?
Дживс молча покачал головой. Его плечи поникли, он съежился, будто хотел спрятаться.
Берти глубоко вздохнул и поджал губы. Некоторое время он размышлял об этом, взвешивая все за и против.
- Не нужно говорить мне, старина, – наконец сказал он.
- Нет, сэр? – Дживс посмотрел на Берти сквозь завесу черных спутанных волос.
- Разумеется, нет. Я и так знаю, кто ты: абсолютное чудо, совершенство, просто модель для подражания, и к тому же человек, знакомством с которым я жутко горд. И кем бы ты там себя ни считал, никогда не перевесит то, что я сейчас перечислил.
- Сэр. – Дживс легко кашлянул – будто поперхнулся. – Ваша доброта, ваша бесконечная доброта всегда будет напоминать мне, – он снова прижал руку к ране, – о том, что в сердцах людей далеко не всегда царит тьма. Не могу выразить, как благодарен вам.
Берти медленно заставил неподдающиеся лицевые мускулы растянуться в широкую улыбку. Казалось, они совсем отвыкли, но он справился.
- То, что ты здесь – лучшая благодарность, Дживс.
Они могли бы провести так все утро: осторожные руки Берти на обнаженных плечах камердинера, глубокое и ровное дыхание Дживса, странная застывшая гармония, которую никто из них не хотел прерывать. До тех пор, разумеется, пока миссис Феннавив не постучала в дверь спальни, заставив Берти подпрыгнуть на месте.
- Что вы тут так долго возитесь? Вы закончили, мистер Вустер?
- Да, минуточку, – отозвался Берти, соскальзывая на пол и опускаясь на колени, чтобы вымыть ноги и ступни Дживса.
- Должен сказать Дживс, – пробормотал Берти, обращаясь к камердинеру, – что эта медсестра меня когда-нибудь до смерти доведет.
По утомленному лицу Дживса скользнула тень улыбки.
- В самом деле, сэр. Вам придется нанять медсестру, чтобы вылечить вас после лечения этой.
- Ну, придется сражаться до конца, да? – Берти победоносно улыбнулся и бросил губку в таз.
|
